Из эритрейской ямы и социализма
Евгений Чураев попал на Дальний Восток в дикий капитализм
– ЧТО еще стряслось? – спросил, увидев растерянное лицо водителя, подполковник Евгений Чураев.
– Такого, со мной ни разу не было, – развел руками тот. – Сразу четыре колеса спустило. А запаска одна. Надо камеры клеить…
Причем тут Пушкин?
СОВЕТНИК командира Эфиопской горно-пехотной дивизии подполковник Евгений Николаевич Чураев вместе с замес-тителями собрался с утра пораньше выехать на фронт. Хотелось на месте убедить эфиопского комдива усилить примор-ский фланг обороны. Вчера в ответ на все доводы советского офицера тот лишь тыкал в карту побережья Красного моря, где синими по зеленому были заштрихованы болота:
– Какой дурак полезет?
Вот и решил выпускник высшего танкового училища и бронетанковой академии лично посмотреть на этот «непроходи-мый» участок. А тут…
– Когда машина будет готова?
– Постараюсь к обеду управиться.
– Тогда, – объявил офицерам Евгений Николаевич, – выезжаем на фронт после обеда, ночуем там.
– Может, повременим до завтра? – предложил советник комиссара дивизии.
– Нет. Главный приказал сегодня обязательно побывать на месте.
– Тогда я остаюсь, – сказал политработник.
И неожиданно для всех выдал версию: спущенные колеса – это уже четвертое предупреждение свыше не выезжать на фронт. Он напомнил, что одна поездка сорвалась из-за отказа радиостанции. Вторая – из-за нежелания машины заво-диться. Третью остановил внезапный тропический ливень, в полном смысле слова смешавший землю и небо. И просто так спуститься все четыре колеса не могли.
– Ну, ты даешь, политрук! – невольно вырвалось у Чураева.
– В приметы надо верить. Если бы Александр Сергеевич в них не верил, точно бы с дружками на каторгу угодил.
– А причем тут Пушкин?
И выпускник военно-политической академии поведал историю о том, как великий русский поэт (тоже, как известно, имевший отношение к Эфиопии) зимой 1825 года решил отправиться в Петербург для свидания с друзьями-декабристами, но по пути дорогу ему перебежал заяц, что, по народным поверьям, – дурная примета. Суеверный Пушкин отложил поездку. В противном случае он попал бы вечером 13 декабря прямо на совещание декабристов к своему другу Рылееву и наверняка вышел бы на Сенатскую площадь…
– Зайцы, спущенные колеса… – отмахнулся Чураев. И как отрезал: – После обеда выезжаем, – презрительно добавив: – Политрабочий может остаться…
Негр бежал быстрее лани
НА ФРОНТ днем 17 марта 1988 года вместе с Чураевым выехали советник-артиллерист майор Калистратов и переводчик старший лейтенант Кувалдин. Они еще не знали, что утром подразделения Народного фронта освобождения Эритреи нанесли мощный удар в направлении города Афабет на участке дивизии эфиопов, советником командира которой был Чураев. Смяв в районе злосчастного болота слабую в том месте оборону, сепаратисты устремились в прорыв.
Увидев бегущих солдат «их дивизии», советские офицеры попытались остановить дезертиров. Однако, объятая страхом, без оружия, толпа не останавливалась, даже несмотря на стрельбу советников и их охранников-эфиопов поверх голов. Беглецы говорили на диалекте, неизвестном переводчику. Кувалдин лишь понял, что «идет много врагов». Паника пере-далась и охране, которая тоже разбежалась.
Затем в эфире прозвучал приказ советским специалистам в срочном порядке вернуться на базы. Так, открытым текстом, в нарушение всех правил радиообмена, пытался спасти своих товарищей генерал Валерий Самсонов. Но это выяснилось много лет спустя на Дальнем Востоке, где Чураев встретился с Валерием Павловичем, возглавлявшим штаб округа.
Тогда же приказ был воспринят офицерами как провокация. Они самостоятельно продолжили путь. Но вскоре напоро-лись на противника и, бросив машины и отстреливаясь, скрылись в саване.
Никто не мог поверить, что Афабет пал. Там же было столько техники, танков!..
Многие советские советники после того разгрома с боями пробивались к своим. В отличие от чураевской группы им по-везло.
Яма
ПРОБИРАЛИСЬ по саванне трое суток. Кончились патроны, не было ни крошки еды и, главное, ни капли воды. Чтобы хоть как-то утолить жажду, офицеры разламывали крупные листья и стебли незнакомой им травы и слизывали высту-пающий белесый чуть сладковатый сок. На время это помогало. Но затем открывалась страшная рвота. Проходил час, другой, и они вновь инстинктивно отыскивали взглядом эту траву, и все повторялось вновь…
На четвертые сутки их, обессиливших от голода и жажды, схватили. Для начала жестоко избили. На первом же допросе предложили работать на Народный фронт освобождения Эритреи. А когда получили отказ, всех троих бросили в глубо-кую яму. Кормили раз в сутки, бросая немого пищи прямо на землю. Воды давали тоже очень мало.
– Сначала мы думали, что нас расстреляют, – рассказывал Евгений Николаевич, – но потом я понял, что мы зачем-то им нужны.
Он не ошибся. Спустя пару недель, с ними побеседовал американец. Очевидно, представитель ЦРУ. Предлагал сотруд-ничество и большие деньги. Советские офицеры отказались.
– Заживо сгниете в этой яме, – сказал на прощание американец.
Конечно, они думали о побеге, но возможности не было абсолютно. Пытались фиксировать проведенные в неволе дни, но уже вскоре потеряли им счет. В жару они изнывали от африканского солнца – во время муссонных дождей яму зали-вало водой.
Одежда превратилась в лохмотья. Люди буквально заросли грязью. Но, как ни странно, не пали духом. Теплился в глу-бине огонек надежды, что Родина обязательно выручит их из беды.
Родина знает?
ВЕСТЬ о том, что пропавшая группа Чураева жива, принесла вовсе не советская разведка. Хотя не исключено, что руко-водители Минобороны и МИД СССР знали об этом, но им невыгодно было показывать беспомощность в освобождении из неволи своих людей. О пленных советских офицерах сообщил миру комментатор шведского телевидения Бо Холмк-вист.
К тому времени, так и не добившись ответов от Минобороны, через Красный Крест начала искать пропавшего без вести племянника проживавшая в Волгограде тетя Галя.
Она вместе с мужем воспитывала Евгения как второго сына. И он почитал их за отца с матерью. Именно тете Гале он подарил потом, став полковником, свою папаху. Евгений Николаевич не без основания считает, что, если бы не тетя, вряд ли он и его товарищи вернулись бы живыми из африканской командировки.
Узнав с «чужого голоса» где находится ее племянник, тетя Галя, что называется, подняла на ноги всех и вся – как у нас в стране, так и за рубежом. И это принесло плоды.
– Когда нам в яму сбросили транзисторный приемник, мы узнали, что находимся в плену уже почти два года. Затем нас стали на час-другой вытаскивать на поверхность. А потом переселили в хижину из пальмовых листьев, – вспоминает Ев-гений Николаевич.
Конечно же, пленные не знали, что по инициативе Красного Креста уже начались переговоры представителей МИД СССР с руководством эритрейских партизан. Поскольку освобождение советников обставлялось различными условиями: прекращением советских военных поставок в Эфиопию, освобождением эритрейских пленных – результатов долго не было. Но потом стороны пришли к компромиссу.
В дикий капитализм
ВЕРНУВШИХСЯ из плена в 1990 году советников по-отечески встретил тогдашний министр обороны Дмитрий Язов. Из его рук они получили именные кортики и медали «За отличие в воинской службе» 1-ой степени, новые погоны: Чураев и Калистратов стали полковниками, Кувалдин – майором. Чуть позже им были вручены ордена Красной Звезды. Когда Дмитрий Тимофеевич спросил, где бы офицеры хотели служить, Чураев ответил, что желает учиться в академии геншта-ба. После ее окончания он и приехал на Дальний Восток. Командовать знаменитой Тихоокеанской дивизией.
– Если во время учебы изменения в обществе ощущались еще не так, то, приступив к командованию дивизией, я понял, что из эритрейской ямы и советского социализма я попал в дикий капитализм, – вспоминал Евгений Николаевич. – Дру-гие требования во всем, другие отношения между людьми, другое обеспечение войск…
Тем не менее, Чураев справился. После нескольких лет службы на Дальнем Востоке он стал заместителем командарма в Московском военном округе, потом руководил российскими миротворческими силами в зоне грузино-абхазского, а за-тем и грузино-осетинского конфликтов, стал генерал-лейтенантом. Недавно вышел в запас.
Многие россияне даже не знают, что в далекой Эфиопии совсем недавно храбро воевали их соотечественники, среди ко-торых был и Евгений Чураев. Его мужеством Отчизна может гордиться.
Валерий УСОЛЬЦЕВ, фото автора
На фото комдив Чураев с Александром Розенбаумом
Наша справка
ЭФИОПИЯ – государство в Восточной Африке. Эритрея – территория на берегу Красного моря, присоединенная к Эфиопии в 1952 году по решению ООН (ранее была итальянской колонией, в состав Эфиопии исторически не входила). Война за независимость Эритреи началась в 60-х годах и получила широкий размах после свержения эфиопского импе-ратора Хайле Селассие и прихода к власти полковника Менгисту.
Советский Союз снабжал 300-тысячную армию Менгисту, объявившего себя коммунистом, оружием и техникой, напра-вил на помощь ему военных советников.
Поворотным событием в войне считается сражение в марте 1988 при Афабете, в ходе которого эритрейцы захватили хо-рошо укрепленный город, где находилась крупнейшая военная база. В мае 1991 года, сразу после прекращения военной помощи из СССР, армия Эфиопии была полностью разгромлена, а полковник Менгисту бежал из страны.
В 1993 году Эритрея была признана ООН независимым государством.
©1997-2005 РГ "Дальинформ".
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума